Nostalgia
Ностальгия – это когда ты далеко от дома, в дорогой гостинице сидишь и срёшь в красивый унитаз, и всё вроде бы да ничего, но ты, блин, мечтаешь о своём старом и грязном толчке у себя на Родине, Дома.
А. Лункрай.
***
Это случилось в четверг. Элен Бролео шла по Мостовой, цокая каблучками о недавно положенную плитку. Пахло цементом, неоконченное преображение улицы создавало вид чего-то нового и одновременно неаккуратного, словно место замершего времени между красотой и убожеством. На пути встречались ограждения в виде жёлтых лент с надписью «Прохода нет», а ещё неубранные спиленные ветви тополей – гигантов нагоняли тоску.
Элен шла с гордо приподнятой головой, уверенная и холодная, как статуя Владычицы миров и лёгкая, словно Королевская бабочка, порхающая в потоках летнего ветра. Никогда не смотрела под ноги. Аристократам так не положено, это унизительно - идти, склонив голову перед случайными прохожими. Высокий рост и туфли на шпильках позволяли смотреть сверху вниз на людей, что в глубине души удовлетворяло высокомерие девушки. Улыбка, голубые глаза, длинные, мягкие волосы цвета созревшего каштана, молочная бледная кожа – вот что привлекало мужчин в её внешности. Но на горбатое существо, таившееся в старом коллекторе и наблюдавшее за людьми из темноты канализации, подействовал только запах Элен Бролео, такой знакомый и сладкий. Зверь с нюхом, способным улавливать тысячи оттенков и делить их на сотни других, увлекся неведомым вкусом, сильный природный магнетизм распылил эмоции, он сразу же последовал за Элен.
Городская клоака - его дом от рождения, редко он выходил на поверхность, а если выходил – то именно в таких случаях, когда по телу от запаха разливалось странное тепло, пробирала дрожь, и просыпался голод. А этот запах, совсем уж не обычный увлек за собой словно охотника за добычей в голодные времена.
Он бежал по следу: она - наверху, он - внизу. Ловил дух, сочащийся с ветром сквозь металлические решётки. Мохнатые лапы несли тело через мусор, грязь, когти царапали покрытый мокрой плесенью бетон, он несся по запутанным сетям тоннелей. Где бы Элен ни оказалась, он всегда таился рядом. Город давал возможность оставаться скрытым.
Девушка исчезла в здании с глубоким фундаментом. Это строение имело собственную канализацию. Зверь потерял запах, из зубастой пасти потекла слюна от возбуждения и жажды. Он метался по стокам, отсекая едкие, неприятные, но привычные запахи, искал тот самый, единственный. Наконец поймал, где-то совсем рядом. Жёлтые глаза вспыхнули, два крошечных огонька стрелой помчались сквозь мрак.
Зверь наткнулся на трубу, из которой в большой резервуар текла вода, контейнер с человеческими фекалиями. И из этого огромного сосуда исходило такое вкусное, завораживающее благоухание, что зверь не удержался и прыгнул в бочку. Стал глотать воду, выплёвывать, снова глотать. Погружался, пытаясь обнять что-то невидимое. Рычал, злился от досады того, что найденный запах исчезает, смешивается с множеством других и теряет силу. Вскоре выбрался на один из блоков ступенчатой формы поддерживающий ряд толстых труб. Завыл. Его вырвало в канал, по тоннелям разнёсся гулкий рык досады. Зверь сорвался с места и побежал к ближайшему выходу, терпеть он больше не мог.
Это случилось в четверг вечером. Элен Бролео вышла из Дворца спорта. Спортивная майка цвета белой вишни прилипала к влажной коже после душа. Мокрые волосы обдувал теплый ветер. Она шла по парковой аллее, не зная, что кое-кто уже выбрался на поверхность и следит за ней из-за кустов можжевельника.
Она цокала.
Наблюдает с пышной сосны.
Шла не оглядываясь. Цок-цок.
Смотрит за ней из-за ларька мороженщика.
Людей вдоль Кривой аллеи как всегда мало, но и несколько мирно отдыхающих семей на лужайке, старушки на лавочках, гуляющие пары – никто не замечал Зверя.
Он давно жил, научился быть скрытым, оставаться в тени. Время не старило, делало свирепее. Все началось в Англии, потом длинные дороги, плохая пища. Венеция, Рим. Долгий путь на запад через море: голодное время, невкусные корабельные крысы. Огромный мегаполис. Хоть Элен Бролео и родилась в Америке, её аристократическое наследие сохранило в ней помимо манер и то, что так влекло Зверя.
Кровь.
Та память его юности, он уже когда-то пробовал такую кровь. Это бесило его, заводило. Как он хотел вернуться в прошлое.
Воспоминания так овладели Зверем, что он совершил глупость, позволил себе подойти ближе, а ведь инстинктивно знал, что ещё рано.
Элен заметила странную тень, обернулась, кусты цветущего можжевельника шелестели. Она почувствовала ужасный запах, брезгливо сморщилась и ускорила шаг. Он, словно тигр, крадущийся ближе к жертве, кошачьей поступью - следом. Преследование продолжалось до выхода из парка, Зверь не собирался выпускать жертву. Он из последнего укрытия в виде большой бочки с мусором, будто на невинную душу цербером прыгнул на Элен. Она успела обернуться, услышать шум падающей мусорки, вскрикнуть, взглядом показать непонимающий страх и утонуть в бурой и липкой, мерзкой шерсти животного. Всхлипнув, упала под массой и ударилась головой об асфальтовую дорожку.
Он подхватил легкое тело, сомкнув лапы на её талии, напружинил задние лапы и прыгнул в заросли шиповника. Вскрикнула старушка с пуделем, пара: курчавый юноша и рыжая девушка. Вскрикнули разом, но лишь проводили странный силуэт взглядами до рощи дрожащих кустарников. На асфальте кровавое пятно позже метлой замёл дворник. Ни один из свидетелей не кинулся на поиски этого явления, лишь старый сторож, повидавший на свете странностей уже ночью, пошарил в роще, но ничего не нашёл кроме пары сломанных веток, и хранимую летним теплом вонь. Зверь в каждом парке города имел свою тайную нору.
Это случилось в третий четверг июня, ночью. Она очнулась в полной темноте, не осознавая того, что уже пришла в себя. Водила руками перед собой, тяжело дышала. Застонала, почувствовав пульсирующую боль в голове при движении, коснулась раны, ощутила влагу на пальцах. Запах. Этот до тошноты вызывающий отвращение запах, она заплакала. Попыталась встать, под ней шелестели сухие листья, наткнулась на что-то гладкое. Когда она сориентировалась, поняла что это место похоже на землянку, как у дедушки Роджера. Она любила заходить к нему в детстве. Будучи отшельником, дед Роджер жил можно сказать в яме с крышей. «Так ближе к земле» - говорил он. Жил прямо в лесу, работал лесничим и очень любил внучку. Ей нравился глиняный свод потолка, запахи земли и глины…
«Где есть вход, там есть и выход» - однажды сказал Роджер, когда маленькая Элен не смогла в темноте отыскать дверь из землянки и заплакала.
Выход…
Запах.
Этот убивающий смрад. Она кричала, звала на помощь, искала выход дедушки Роджера, выпрямилась в полный рост, коснулась потолка руками, что-то посыпалось, прилипло к пальцам. Один каблук оказался сломанным, пошатнулась и упала на что-то скользкое, пальцы провалились куда-то, ладонь обхватила гладкий предмет… не нужно видеть в темноте, чтобы распознать так хорошо сохранившийся человеческий череп. Отбросила его с воплем отвращения, закричала во всю глотку, но её оборвал звериный рык, словно перекрикивая человеческий ужас.
Зверь всё это время сидел рядом, наблюдал за ней, наслаждался запахом. Так любил продлевать удовольствие. Иногда держал своих жертв живыми по нескольку недель, кормил человеческим мясом. Многие сходили с ума до смерти, другие умирали от разрыва сердца. Зверь зарычал ещё раз, вспыхнули огоньки, Элен отскочила назад, ударилась о стену, забилась в угол, поранившись лежащими там костьми. Захныкала, мотая головой, не веря в происходящее. Запах крови в землянке усилился, человек бы почувствовал только вонь фекалий, но Зверь дышал кровью жертвы.
Она дрожала, мутило от страха, слезы лились сами собой, но ничего не могла сделать. Сердце замерло, душу в цепи сковал монстр со злыми глазами, желтыми, как перезревшие яблоки в садах. И такими страстными.
Овладев девушкой, когда она уже хныкала, как дитя в углу, Зверь больше не рычал, восхищался её упругим, спортивным телом, нежностью, беззащитностью и запахом.
В сущности Зверя ожил самец, похотливый и неутомительный. Он когда-то был человеком, настоящим аристократом, любил женщин. По воле тяги к мистицизму занимался чёрной магией. Вот и привела его эта тропа в шкуру существа бессмертного, настолько отвратного и злобного, что он забыл, кем являлся раньше. Но помнил, как любил, как нравилось ласкать нежные дамские тела, как ощущал дрожь по телу и приятное тепло внизу живота.
Кровь аристократки пьянила Зверя, он чувствовал что-то родное - так же пахнет и его собственная кровь.
Зверь медленно приближался жертве, на коротком пути вымеряя каждый шаг. Наступил на брошенный череп, тот хрустнул и с треском раскололся, Элен вздрогнула. В темноте два расплывчатых от слёз маленьких огонька двигались к ней сопровождаемые неровным хриплым, дыханием, как тот звук внезапно порванной шарманки у музыканта на фестивале цветов.
Элен бросала цветы с моста в реку. Огромный букет красных роз. Как вся красивая жизнь внезапно оборвалась. Это закон такой? И каждый человек попадает под свой собственный? Судьба? – может так рассуждала бы Элен Бролео по поводу происходящего со стороны, но в темноте под властью страшной силы она уже не мыслила, как человек.
Он наклонил голову к щиколоткам Элен, принялся слизывать кровь с ран. Девушка дрожала, парализованная, ничего не делала, почувствовала тепло стекающей по ногам слюны монстра. Зверь изнемогающе слизывал выступающие капли, поднимался выше. Вдруг резко уткнулся мокрым носом в живот Элен, прошёлся языком до шеи. Майка моментально впитала слюну. Язык скользнул к руке, уперся в ладонь. Девушка не шевелилась, а организм существа трясся, испытывая настоящий оргазм, и не выдержал. Зубастая челюсть сомкнулась на запястье Элен, моментально раздробив кости. Девушка вскрикнула, боль вернула её в сознание лишь для того, чтобы сознательно понять краткий миг происходящего и ощутить ещё один щелчок могучей пасти.
Говорят, миг может длиться вечность. Может так и было с Элен Бролео, когда острые клыки врезались в горло, разрезая тонкую кожу, вдавливаясь в плоть, ломая шею.
Зверь наслаждался запахом крови, обезображенное тело девушки на время стало для него и едой, и игрушкой. Насиловал подобно самцу волка, одинокую волчицу, но мёртвую и такую прекрасную.
Такую родную.
Вкус крови был знаком. Однажды его ранили, один человек попал из ружья, кровь хлестала из пробитой лапы, а он зализывал рану, заедая свою кровь плотью стрелка.
Она такая же - его, прошедшая через многие поколения кровь. Вот почему притягательная, такая вкусная. Своя!
Ему захотелось вернуться туда, где всё началось. Назад на родину.
«Почему так произошло?», – думал зверь, лежа на корабельном складе, выдирая печень из случайно увидевшего его матроса. Казалось бы, всё человеческое поглотила звериная сущность, а тяга внезапно проснулась через много лет после встречи с собой. Что это? Корни, кровь, древнее наследие? Такая сладкая и родная кровь. Такая тяга… Ностальгия по давним временам и запахам. Ностальгия – он уже не помнил такого слова. Но оно его вело.
Зверь решил для себя, что найдёт всех потомков на родине и окунется в кровавое море ностальгических воспоминаний, где он когда-то был человеком. Где когда-то его звали профессором Алином Бролео.
