Чужими красками на собственных холстах...

[Кредри]

Ежели я однажды и возьмусь писать что-то от себя, не мучая бумагу и кнопки узлами общего соавторства - то сделаю это чисто для себя.
Потому как кому уже хватает времени, али желания искать что-то в таком банальном явлении, как литература.

[Кредри]

Нашёл старинный свой рассказ.
Точнее, зарисовку.

Почти всё письмо - зарисовки, а картины - рифмы красок и карандашей. Как говорилось, "Художник слова и поэт карандаша".




Жизнь...
Жизнь – штука интересная. Сравнить её с чем-то определённым нельзя.
А если говорить о чьей-то конкретной жизни, то не сравнивать не выйдет, будь вы хоть Конфуцием. Хотя, он-то и жил сравнениями, ведь всё познаётся именно ими.
А с чем можно сравнить меня? Как Вы думаете?..
А я бы сравнил своё бытие с Художником-Без-Лица. Вернее, у меня есть лицо – это те полотна, что я рисую. Как маски, да. Но кто будет столь глуп, чтобы показывать свой истинный лик каждому встречному-поперечному? Вот то-то же…
Но ведь как же интересно заглянуть за дверь, на которой висит табличка «не входить»…
Давайте посмотрим на Художника со стороны… Как он рисует красками чувств, обводит грани и эскизы карандашами восприятия, стирает и правит что-то стирками здравого смысла… И сам он – высокая фигура в иссиня-чёрном плаще, в чёрном строгом английском костюме, джентльменском цилиндре и в белых перчатках аристократа. А маска – улыбающееся лицо классического фольклорного картёжника – ухмыляется хитро в тонкие усы… И он живо творит своё новое полотно, каждое из которых – уникальный шедевр…
Но что же тогда, спросите вы, с того, что мы будем глядеть на него? Мы же не на уроке рисования…
Пускай Он отойдёт…
…И Мастер удалился за новыми красками… А мы подойдём к полотну…
Почему же оно пустое? Ах да. Он же рисует всегда на одном только холсте, раз за разом смывая и соскребая краски с него. Вестимо, поэтому нет выставок его творений…
Пустой холст. Чуть сероватый, выглядящий немного старым…
И снова вопрос – где же его лицо? Что тут можно увидеть, на пустом-то куске ткани?...
Пустом?...
Посмотрите лучше… Полотно полно царапин от скребка, потёков и пятен от самых первых красок, что неудачно ложились в композиции с ещё неумелых тогда рук, потёртости старой памяти… Холст жив. И Мастер раз за разом рисует на нём, дабы никто не видел той старости и неопрятности его холста.
Вот то самое лицо Художника-Без-Лица…

Он вернулся с новой баночкой синей акварели, ибо очень любит рисовать Небо. Видит, что вы смотрели на чистое полотно. И поняли всё, что он скрывал…
Мастер грустно и тяжело вздохнул. Снял цилиндр, скинул плащ, убрал белые перчатки…
Упала на пол маска…
И на холст вместе с вами смотрят старческие серые, почти выцветшие глаза… Он поправил седые длинные свои волосы, и как-то безысходно улыбнулся.
И отдал вам кисточку. Самую первую свою кисть, на которой уже свалялись в узел волокна, несущие следы и запахи гуаши и масел…
Может, это даже намёк?...

А Художник снова оденет свою маску и наряды, и с прежней молодцовской ловкостью затанцует в радужном танце у полотна, создавая очередной, немыслимый шедевр, хоть он будет так же мгновенен, как прежние…



…Интересно, а сколько ещё он нарисует картин, прежде чем кончатся его краски?...







Вообще, с этим самым художником знакомы многим большие, не только я один. И он действительно рисует незабываемые полотна, самые прекрасные, что только можно себе представить и даже более. Они заставляют всматриваться в них, терять рассудок и тихо плакать от того, что не достать так просто в этот миг.
Просто никто не помнит, практически, как надобно искать такие двери подобных мастерских. И что можно ходить в гости к другим творцам, поэтам и витиям.
И это жаль. Столько упускается мимо кисти и бумаги, что вернуть уже не выйдет.

Лишь только примет на холсты те краски иной Художник-Без-Лица.

[Draconian ArtLine]

Поэтично... И очень проникновенно. Такое нужно действительно прочувствовать лично.

[Кредри]

Второе, старое.
Не думаем, я не эмоидален, кому надобно, тому и по душе.
Да и писано пополам не с собою, я здесь-то только объявился.




-Так значит… Я умру, да?
-Ну, ты не верно говоришь, - я искренне улыбнулся ему, положив руку на грудь, - Умирают телом, только телом. А душой же, коли ты жил так, как следовало жить, просто уйдёшь в Светлый Край. У христиан это Рай, у арабов это дворец небесный, обитель гурий. У нас, сианеев, это Теалар, Драконий Остров. А ты кто?
-Я… Атеист я, неверующий, - мужчина посмотрел мне в глаза с тоской, - Я никуда не попаду?
-Ну почему же? Скорее всего, ты возьмёшь себе ещё одну жизнь, которая будет намного лучше нынешней. И для вас тоже есть свой уголок мироздания, в котором можно жить тихо и мирно.
Мужчина закрыл глаза, и тихо, грустно вздохнул.
Он был тяжело болен. Врачи сказали, что он уже не жилец тут, да и сам он что-то такое чувствовал. Перед смертью начинаешь чувствовать всё гораздо сильнее, чётче, яснее.
Родственникам всё рассказали, и порешили не говорить ему самому, дабы не травмировать. Каково это – услышать фразу: «Друг мой. Ты вскоре покинешь этот мир»? Нашу профессию называют очень нелестно. Мы приходим к людям, которые уже не будут жить, и даём им это понять, как можно мягче, но истинно. Такого человека зовут Последним Другом.
Этот мужчина болел раком сердца. Вскоре он уже уйдёт.
И меня отправили к нему.
-Друг. А расскажи, каково там, на Небесах? – он вдруг открыл глаза, и повернул ко мне голову.
Вот ведь странно… Неделю назад, когда я впервые пришёл к нему, его глаза были жёлтыми, стеклянными, безэмоциональными. Словно уже мёртвыми. А сейчас в его просьбе звучал искренний интерес, и сам взгляд был таким, словно я просто сиделка, которая болтает сейчас с человеком, у которого просто растянуто сухожилие несильно. Он перестал думать о своей участи, что и было моей целью.
-На Небесах? – я улыбнулся, и глянул в потолок, - Там всегда тепло. Ветер обнимает тело, неся тебя к Солнцу, или же к Звёздам. Там тихо, и лишь песня вольного ветра, твоего брата, рассказывает тебе свою сагу. И будешь ты там не один, хоть и не видишь никого, когда не хочешь. Там истинный Рай, если ты хочешь видеть его таким.
-Да-а… Я всегда любил летать на самолёте, - мужчина улыбнулся, и поправил одеяло, - Но всегда мечтал полетать по-настоящему, на своих крыльях, понимаешь? Ну, как в детстве, во сне!
-О, я понимаю, - я грустно улыбнулся, - Каждый раз, когда смотрю на ночное небо, усыпанное звёздным жемчугом, я чувствую, словно у меня вдруг появились на минутку крылья. И можно полетать, хоть чуть-чуть…
-Да, я буду летать. Как мечтал, да? – я кивнул, посмотрев в его глаза.
-Да…
Помолчали…
-Скажи… А каков твой рай, Друг? – он с чуть ли не детским любопытством посмотрел мне в глаза.
-Мой рай… - я замялся, тронутый его вопросом, - Мой рай. Это Драконий Остров, где каждый из нас получает назад свои крылья, становясь Драконом. Коим был рождён. Тут мы, как люди почти. Но мы сами - наши души – это души Драконов, которые потом получат назад самих себя… А почему ты спросил?
-Я любил иногда читать сказки, хоть уже в каком возрасте… - чуть смущённо улыбнулся мужчина, - И хотел иногда посмотреть на живые сказки. Покажешь?
-Конечно покажу, о чём речь! – я тихо засмеялся, - Снова приду в сон, и всё тебе покажу, и расскажу.
Его глаза закрылись. Видимо, его уже клонило в сон. В его последний сон.
-Скажи… - голос его стал тихим, и таким спокойным, - А можно, я приду к тебе в Рай, в гости? Я мечтал… Посмотреть на живого Дракона.
-Конечно можно! – я поправил его одеяло, и повернул к нему лицом фотографию его дочурки, что стояла на тумбочке рядом, - Конечно же можно. Мы всегда будем тебе рады.
Он слабо так, сонно улыбнулся, не открывая глаз. Тихо прошептал…
-Спасибо… Друг…
-Спокойной ночи… - я беззвучно встал, и вышел из комнаты, притворив за собой дверь, чтобы оставалась щёлка, как он любил.
Оставил окно открытым, дабы на него падал свет Луны, как он тоже любил. Поцеловал его доченьку в щёчку «от папы», кивнул девушке. В её взгляде читалась неизбывная печаль, и… Благодарность.
Вдруг подумалось: «А в какой всё-таки Рай он попал?»...

И ушёл в ночь…